1933 год. Страна ещё не успе¬ла забыть годы коллективизации, оправиться от гражданской вой¬ны. Разруха и голод, куда ни кинь взгляд. Ни врачей, ни фельдше¬ров. Родится ребёнок и умрёт, а в народе говорили: «Бог дал - бог и взял». Как бы в утешение себе говорили, потому что кормить не¬чем было. Семьи были большими, детей меньше десяти редко име¬ли, бывало и больше.
Так было и в семье героини моего рассказа Анны, родившей¬ся 2 января 1933 года в селе Ар¬хангельское Воронежской обла¬сти, в семье Леденевых Кузьмы Карповича и Марии Ивановны. Всех же детей в этой семье было восемь человек - пять девочек и три мальчика. Мама управля-лась по дому, работы в деревне всегда хватало, отец Кузьма Кар¬пович, работал председателем колхоза. Когда Анне исполнилось 4 года, семья переехала, получив от бабушки вызов в Хадабулак Читинской области Борзинского района. Хадабулак - посёлок степной, ни кустика, ни лесочка. Отец работал председателем сельского Совета, был коммуни¬стом. В 1938 году случилось не¬счастье. В метель погибло боль¬шое стадо овец, и отца забрали в НКВД. Правда, через какое-то время, разобравшись, отпустили, но мама сильно переживала и плакала.
В 1940 году Анна пошла в школу, а в 1941 году началась война.
Училась девочка прилежно. Война, казалось, где-то да¬леко, не было бомбёжек, стрельбы, но беда чув¬ствовалась на расстоя¬нии. Стали приходить тре¬угольные письма, а с ними и похоронки.
По тем временам дети 6-7 лет считались уже помощниками, ра¬бочей силой. Помогали собирать колоски и ургоначили. Я тогда первый раз услышала это слово от Анны Кузьминичны. Она мне тут же объяснила: «Дети шли по полю, находили мышиные норы, а их в степи было много, раз¬гребали аккуратно и находили мышиный склад чистого зерна. Было его не больше ладошки, но радости было много». Вот такой был промысел у детей. «Когда пахали колхозные поля и огоро¬ды, нас, детей, сажали на быков, и мы ими управляли, чтобы быки шли ровно по бороне. Уставали сильно».
4-й класс школы Анна окончи¬ла в 1944 году. По тем временам этого было достаточно. Летом жили на заимке у бурят, помога¬ли сено косить, баранов пасти.
«Работали все дети, не по¬кладая рук, не ныли, не плака¬ли, - продолжает рассказывать Анна Кузьминична. - Мы знали и верили, что всё для фронта, всё для победы. А самим го¬лодно было. В свободное вре-мя собирали ягоды, грибы, лук степной - мангыр. Всё, что мог¬
ли добывать, приносили домой. Сеяли просо вручную. Идёшь по полю и разбрасываешь семе¬на. За день так накидаешься и находишься, что, кажется, сил нет. А придём домой, умоемся, перекусим,что мама приготови¬ла, и бежим на танцы в военный городок. Девчонкам постарше председатель давал задание по весне чистить дорогу и засыпать песком. Дорога от деревни до деревни была разбита, вот мы с девчонками старались привести дорогу в порядок, на конях вози¬ли песок. Трудно и тяжело было закидывать песок в телегу, а по¬том раскидывать. Руки болели сильно, но, видно, молодые бы¬ли, всё как-то легко проходило.
12 лет мне уже было, когда утром проснулись от выстрелов, рядом с нашим посёлком стояла воинская часть. Был такой пе¬реполох, папу срочно вызвали на работу, он-то нам и сообщил, придя домой, что война оконче¬на, враг разбит. Как и вся страна, мы радовались Победе. Новость сразу разлетелась по селу. Ког¬да кто-то с фронта возвращал¬ся, люди приходили посмотреть, про воину расспрашивали, про своих родных - не встречались ли... Дружно жили, тогда радость и беду вместе переживали. Как в войну, так и после войны по чьим-то доносам постоянно приезжали из НКВД и забирали людей. Так и моего брата старше¬го Василия забрали. Он прошёл всю войну, имел награды. После демобилизации купил мешок муки, купил - не украл, а кто-то написал донос и его - фронто¬вика - посадили не разбираясь. Отправили на Магадан, дали 10 лет. Отсидел он там своё время, женился, да так и остался там. Домой не вернулся, только в гости приезжал».
Анна Кузьминична Панина прекрасный человек с добрыми синими глазами. Интересуется всем, что происходит у нас в стране, очень много читает.
Всегда поражает выдержка старше¬го поколения. Ветераны никогда не жалуются. Говорят, жили как все, у других было хуже.